Аннотации статей последних томов

Статья посвящена изучению ряда аспектов истории Римской Церкви в понтификаты Зосима (417-418) и Бонифация (418-422). Исследование основано преимущественно на изучении папской эпистолографии, актовых материалов церковных соборов и памятников императорского законодательства. В статье дается анализ ключевых событий двух понтификатов, как они представлены в сохранившихся источниках. Прежде всего это касается перипетий дела Пелагия и Целестия, попыток утверждения первенства Римской Церкви посредством фальсифицированных никейских канонов и действий императора в отношении «божественных дел» -как тех, что касаются вероучения, так и тех, что касаются кадровых вопросов в среде церковной иерархии. Последний аспект рассматривается на примере участия императора Гонория в деле замещения римской кафедры после смерти Зосима. Согласно наблюдениям автора статьи, в рассматриваемый период наблюдается явный кризис авторитета папского престола: в деле Пелагия и Целестия папа Зосим был принужден подчиниться воле императора, поддержавшего позицию Африканских Церквей вопреки римской, продвигаемые папством фальсифицированные каноны I Вселенского собора в Никее были публично отвергнуты Карфагенским собором 419 г., признавшим в деле сохранения подлинного никейского предания авторитет восточных Церквей, а вопрос замещения римской кафедры оказался всецело в компетенции императора. Таким образом, автором делается вывод о решающей роли императора при разрешении внутрицерковных конфликтов, определении церковного вероучения и замещении ключевых церковных кафедр, а также о кризисе авторитета римских пап, вынужденных подчиняться как императорским распоряжениям, так и соборным решениям.

В исторической науке считается, что первенствующий князь Армении Тэодорос Рштуни, заключив в 652 г. с наместником арабского халифа ‘Усмана (644-56) Му‘авийей ибн Абу Суфйаном договор, впервые отменил византийский суверенитет над Арменией и еще двумя княжествами смежного Кавказа -Албанией (Алуанк) и Иберией (Картли). Однако автор статьи вводит в научный оборот более ранний документ, который юридически оформлял отношения между арабо-мусульманскими властями и бывшими христианскими подданными Византийской империи на Кавказе и в Армении. Цитируемая «отцом мусульманской историографии» ат-Табари (838-23) под 22 г. х. и исследуемая в статье грамота адресуется Суракой ибн ‘Амром, наместником халифа ‘Умара (634-44), жителям Арминийи, подразумевая все три христианские княжества, и лично «царю ал-Баба» (Дербента) по имени Шахрвараз. Автор статьи отождествляет последнего с вассалом императора Ираклия (610-41) на Южном Кавказе, основавшего в 629 г. княжество Алуанк, Вараз-Григором -выходцем из знатного парфянского дома Михрана, зороастрийца по рождению, принявшего крещение.

В настоящей статье автор продолжает развивать намеченный ранее подход к реконструкции истории учреждения московского патриаршества, на этот раз проясняя идейный фон постановлений Константинопольского собора 1593 г. В историографии прочно утвердилось представление об этом общевосточном соборе как о неудавшейся попытке добиться более высокого места московской кафедры в порядке патриарших престолов, чем принижается его значение и объясняется отсутствие интереса к его истории и определениям. Подобное отношение объясняется недостаточным вниманием к внутривосточной полемике вокруг решений Константинопольского собора 1590 г. и к позиции, занятой Александрийским патриархом Мелетием Пигасом. В данной статье объясняются причины критического отношения этого авторитетного на Востоке богослова и полемиста к решениям собора 1590 г. С этой целью автор обращается к истории православно-католических отношений конца XVI столетия, сосредотачиваясь на том, какое значение в политической риторике и межконфессиональной полемике рассматриваемого периода имел вопрос о главенстве в Церкви. В статье показано, что тема главенства красной нитью проходит почти через все события, в которых сталкивались интересы соперничавших христианских Церквей: на Западе и греко-арабском Востоке, в Польском королевстве и Московском царстве. Равным образом присутствует она и в истории возвышения московской церковной кафедры. На основании сочинений патриарха Мелетия автор формулирует его взгляды на главенство в Церкви, объясняет, что именно он счел неприемлемым в грамоте собора 1590 г. и каким образом пытался исправить допущенные ранее ошибки в составленном им определении собора 1593 г. Предложенный в статье анализ служит прояснению смысла повторного признания учреждения московского патриаршества, а также подводит к выводу о том, что несмотря на негативный образ Константинопольского собора 1593 г. в исторической памяти русского государства, его определение более соответствовало подлинным интересам московских властей и тем принципам, которые православные полемисты отстаивали перед лицом агрессивной католической экспансии.

Точная связь между мотивом дельфина и предметами, используемыми для освящения, в византийском искусстве не совсем ясна и до сих пор не была предметом внимания исследователей. Цель этой статьи состоит в том, чтобы на основании роскошного украшения выдающейся бронзовой люцерны с изображениями дельфинов из Смедеревского музея (IV в., Сербия) указать на значение данного мотива и возможности толкования декорации люцерны и следовательно, символики света в византийском искусстве (рис. 1-5). Люцерна по своим характеристикам представляет собой редкий и уникальный в своем роде образец, как на территории Балканского полуострова, так и за его пределами, на всей территории Византийской империи и христианского мира. В статье она интерпретируется в контексте христианского культа: в мотивах дельфинов, пожирающих осьминогов, рыб и других головоногих моллюсков узнается образ торжества царя, полной победы Христа над Сатаной, отражающей намек на Воскресение Христово (рис. 6).

Статья посвящена анализу феномена строительства базилик в XI-XII вв. на македонских землях после их возвращения под юрисдикцию Византийской империи. XI-XII вв. - время восстановления церковной инфраструктуры на землях Македонии, местным епископам было необходимо возобновлять или возводить новые кафедральные соборы для своих епархий. Для эффективного функционирования такого религиозного центра необходим значительный масштаб постройки и в большинстве случаев для реализации нужного масштаба собора за основу выбирался базиликальный тип храма. Авторы работы полагают, что определяющим фактором для ктиторов македонских базилик при выборе объемно-пространственной композиции храма стали возможности местных мастеров: уровень их строительных навыков позволял строить необходимые в то время крупные постройки, но возведение сложных видов крестовокупольных систем, перекрывающих большие объемы внутреннего пространства, было им недоступно. С опорой на архитектурно-археологические данные известных ныне памятников базиликального типа и историю изучения вопроса в исследовании проанализирована взаимосвязь объемно-пространственной композиции македонских базилик с архитектурными программами других храмов региона, что позволило определить их роль в истории византийской архитектуры.

В статье предлагается обзор сохранившихся памятников монументальной живописи IX-X вв. в Македонии. Опираясь на опыт предшествующих исследований, автор предпринимает собственную попытку уточнить время создания недатированных ансамблей, сопоставить их с другими произведениями византийской живописи того же периода и выявить основные тенденции стилистического развития в рассматриваемом регионе. Отправной точкой служат три ансамбля в Салониках, относящиеся к концу ΙΧ - началу Χ в.: мозаики Св. Софии, фрески в апсиде Ротонды и гораздо менее искусно исполненные фрески в церкви Св. Андрея в Перистера (870/871 г.). В них преобладает экспрессивный линеарный стиль, развитие которого в Македонии продолжится на протяжении Χ в. Об этом свидетельствуют росписи первого слоя в церквах Св. Стефана и Таксиархов в Кастории, время создания которых дискутируется. Автор приводит аргументы в пользу датировки этих ансамблей третьей четвертью X в. Другие направления, ориентированные на константинопольскую живопись, также проникали на македонские территории в X в. либо в связи с деятельностью болгарских царей и церковных иерархов, либо в связи с начавшимся в последней трети столетия расцветом афонских монастырей. Эти тенденции представляет небольшая фреска с изображением 15 мучеников Тивериопольских в одноименной церкви в Струмице, отнесенная автором ко второй четверти - середине Χ в., а также фрагменты фресок последней трети X в. в помещении под церковью Св. Иоанна в монастыре Ивирон на Афоне.

На большой иконе Madonna della Madia, выставленной в одноименной капелле в алтаре собора в Монополи, представлена Богоматерь Одигитрия с фигурками донаторов в нижней части - женщины в монашеских одеяниях и дьякона со свечой. Тип изображения может восходить к мозаической иконе Богоматери Дексиократусы из монастыря св. Екатерины на Синае, созданной около 1200 г. Madonna della Madia обнаруживает некоторое сходство с иконами Madonna di Sotto gli Organi из кафедрального собора в Пизе и Madonna della Fonte из собора Сан Сабино в Каноза ди Пулья, однако ее стиль, изображения донаторов, использование рельефных нимбов, орнаментальное обрамление более всего напоминают кипрские иконы второй половины XIII в. Два образа Богоматери Одигитрии, хранящиеся в Музее Киккского монастыря, демонстрируют наибольшее сходство с иконой из Монополи, которой можно найти и другие, чуть менее близкие аналогии в памятниках средиземноморского региона.

Настоящая публикация представляет собой первый перевод на европейский язык «Тактикона», написанного на рубеже V-VI вв. Урбикием. Последний сопоставляется с известным нам Урбикием Барбатом, жившим в Константинополе. В основе «Тактикона» лежит первая часть «Тактического искусства» Флавия Арриана (136 г.), рассказывающая об эллинистической военной машине, основой которой античные военные теоретики считали македонскую фалангу. Сам трактат Урбикия отчетливо делится на три части. Никакого введения нет, сочинение начинается с описания структуры македонской фаланги; затем следуют одиннадцать глав, в которых разбираются организация легковооруженных пехотинцев и всадников, описываются маневры и приказы фаланги; заканчивается же сочинение кратким назидательным заключением. Урбикий явно отобрал те сведения из трактата Арриана, которые показались ему особо важными. Хотя сочинение Урбикия иногда рассматривается исследователями как простой словарь, который должен был помочь византийским читателям сориентироваться в терминах, относящимся к македонской фаланге, но, как представляется, «Тактикон» должен был служить военным руководством, в котором можно было легко найти нужный материал.

В основу публикации легли черновики монографии Г.Г. Литаврина «Крестьянин и власть», над которой ученый-византинист работал в конце своей жизни. Часть этих черновиков хранится в Архиве РАН. Поскольку не представляется возможным собрать имеющиеся отрывки в полноценную монографию, было решено опубликовать наиболее важные фрагменты с расчетами доходности крестьянского хозяйства, урожайности византийских земель и возможных норм налогообложения. Во вступительной статье изложена отраженная в фонде ученого история написания его последней книги и представлены ее ключевые положения. Кроме того, дается краткая характеристика состава личного фонда историка. Публикуемый текст был собран из двух-трех редакций текста Г.Г. Литаврина с минимальной литературной правкой.

Настоящая статья посвящена исследованию взглядов папы Иннокентия I (402-417) на роль и место Римской Церкви в отношениях с другими церквами Римской империи на Западе и на Востоке. С этой целью рассматриваются сохранившиеся письма Иннокентия. Прежде всего, задачей статьи является выявление и анализ всех пассажей, содержащих высказывания этого папы, характеризующие понимание последним роли апостола Петра как якобы основателя Римской Церкви. Данный факт, по мнению Иннокентия, является причиной особого положения Римской Церкви. Другой такой причиной является тот факт, что Римская Церковь оказывается для церквей Запада гарантом и проводником никейских канонов. В высказываниях Иннокентия в сравнении с сохранившимися сочинениями его предшественников встречается ряд инноваций. Так, он полагает, что лично Петр и его ученики основали все церкви Запада. При этом из его высказываний не явствует, что Петр был первым епископом Рима. Тем не менее, Иннокентию не было чуждо мнение, что Петр неким образом оказывается неразрывно связан именно с римским епископским престолом и что обращение к последнему оказывается и обращением к апостолу. В понтификат Иннокентия становится очевидной и совершенная в Риме контаминация никейских и сардикийских канонов, что позволяло Иннокентию говорить о праве Римской Церкви на рассмотрение дел других церквей, которое они выдавали за право, закрепленное за Римом никейскими канонами. Между тем, согласно мнению автора статьи, говорить о том, что Иннокентию была присуща идея властного первенства Рима среди прочих церквей Римской империи, и что он реализовывал ее в своей церковно-политической деятельности, представляется невозможным.

монеты Византийской империи и Сасанидского Ирана были универсальным платежным средством Западного Китая с периода Южных и Северных династий до эпохи Тан (включая и Суй). Весьма примечательно, что сходную функцию выполняли имитации византийских и персидских монет, изготовленные из драгоценных металлов. Некоторые из оригинальных нумизматических артефактов и их реплик, найденных в Китае, были доставлены купцами в качестве платежного средства, другие были привезены в качестве «сувениров», и в той или иной форме использовались на севере Китая. Достаточно широкое распространение подражаний указывает, с одной стороны, на то, что византийские деньги были узнаваемы на Дальнем Востоке, следовательно, Византийская империя активно (подчас опосредованно) торговала с Китаем. С другой стороны, из-за частичной блокады Сасанидами обмена Поднебесной со Средиземноморьем, в определенном регионе Центральной Азии, где жили согдийцы, возможно, было налажено производство реплик, транспортируемых позднее через Шелковый путь.

В продолжительной дискуссии, развернувшейся в науке с XVIII в. относительно даты поездки русской княгини Ольги в Константинополь, в последние годы наметился консенсус в пользу 957 г. Между тем, результаты исследования уникальной рукописи основного источника по данной теме, трактата «О церемониях византийского двора» Константина Багрянородного, подтверждают изначальный аргумент о целостности 15-й главы 2-й книги, где содержится информация о визите русской архонтиссы Эльги. Все описанные там дипломатические приемы взяты из протоколов одного и того же 946 г. - что подтверждается указанием индикта и совпадением чисел месяцев и дней недели. Обращение к параллельным источникам - прежде всего, к хронике Иоанна Скилицы - лишь усиливает гипотезу в пользу 946 г. Наконец, внимательный анализ обстоятельств укрепления у власти на Руси княгини Ольги после убийства ее мужа показывает, что визит в Константинополь и принятие крещение имели важнейшее значение для легитимации династии Рюриковичей непосредственно после подавления восстания древлян. В 957 г. для визита русской правительницы в Константинополь не было уже никаких оснований; нет для этой даты и надежных подтверждений в источниках. Таким образом, датой визита в Византию и крещения Ольги следует признать 946 г.

В статье интерпретируется информация приведённая в генуэзском документе середины 70-х гг. XV в., в соответствии с которой жители сел восточной части северного склона Главной гряды Крымских гор (Орталана, Сартаны и других) летом живут и ведут сельскохозяйственные работы в этих селах и платят там десятину представителям Крымского хана, а остальную часть года они живут в Солдайе, где платят подушную подать и несут караульную повинность. Автор видит в этом свидетельстве рудимент историко-географический реалий раннего средневековья. В XV в. это в политическом отношении разные государства, но для местного христианского населения центром притяжения является не близлежащий постзолотоордынский Солхат, а генуэзская Солдайя. Видимо для этих жителей-христиан Солдайя была центром церковного округа и резиденцией его иерарха. Тогда, прибрежную территорию, которую в 1365 г. присоединили к своим владениям генуэзцы, можно рассматривать как остатки, собственно, Сугдейской епархии, а селения восточной части северного склона Главной гряды Крымских гор маркируют земли бывшей Фульской епархии...

Считается, что образ Спаса в Силах, центрирующий деисусный чин русского высокого иконостаса, является главной иконой и, отсюда, - ключом к вопросу его происхождения и содержания. В настоящей статье предлагается гипотеза: новое прочтение иконографии Спаса в Силах. Её источниками являются византийские и, в особенности, балканские изображения Спаса во Славе с символами Евангелистов, но, возможно, реинтерпретированные под влиянием византийских источников: Жития Василия Нового, толкования на Иезекииля блаж. Феодорита Кирского и трактата свт. Епифания Кипрского «О двенадцати камнях».

Статья посвящена изображениям святых мучениц в ранневизантийском искусстве. Образы святых жен были широко распространены в декорациях церквей Востока и Запада, о чем свидетельствуют не только письменные источники, но и редкие сохранившиеся от раннего времени памятники. Рассмотрение этого материала позволяет составить представление о развитии религиозного почитания святых в первые века христианского искусства, а также проследить эволюцию художественных программ от частного почитания конкретных персонажей до общецерковного прославления мучениц как сонма святых и спутниц Богоматери.

В статье исследуются композиции фресковых росписей двух пещерных церквей в Инкермане, которые были освящены во имя св. Георгия. Церковь в Георгиевской (Крымской) балке (первая - третья четверть XV в.) была разрушена во второй половине XIX в. По сохранившимся описаниям и иконографии авторы попытались реконструировать систему росписи храма. В апсиде два сюжета: в конхе - Вознесение; в нише алтаря - Деисус. Сюжет Вознесение - центральный. Иконография Деисуса имеет ближайшую аналогию в стенописи пещерной церкви Кильсе-тубю в округе Мангупа. В центре свода церкви над алтарной частью - поясное изображение святого в медальоне белого, желтого и красного цветов (св. Лавр?). На южной части свода просматриваются две фигуры на фоне архитектурного стаффажа. Данный сюжет - явление Ангела св. Пахомию Великому. На северной части свода две композиции: Сошествие Святого Духа на апостолов и св. Иоанн Богослов и его ученик Прохор. Базилика св. Георгия (Климента) - самый известный пещерный храм Инкермана, датирующийся, вероятно, первой - третьей четвертью XV в. Несмотря, на то, что росписи, в целом, были утрачены уже к концу XVIII в., авторы, по имеющимся описаниям и иконографии, попытались реконструировать отдельные сюжеты.

Изучение мотива виноградной лозы в период его взаимодействия с мотивом крина проделано на основе анализа форм и стилистики мотивов, сложения характерных орнаментальных композиций. Установлена общая хронология орнаментальных изменений. В ранневизантийский период композиции символически загружены, имеют сложный состав. Декоративное развитие приводит к рациональному изображению и ритмической организации, утрате реалий, важных для сохранения семантики. Мотивы декоративно сближаются. В средне-византийский период мотив лозы используют для акцентирования семантики. Представлена символика крина, связанная с идеей власти. В христианской растительной орнаментике главная роль переходит к мотиву крина и кринообразному орнаменту.

В статье идет речь об одной из самых ранних (после возрождения Эллады) попыток установления византиноведческих контактов между Петербургской Академией наук и Афинским университетом. Это событие получило свое выражение в возникшей в середине XIX столетия научной переписке между знаковыми в истории византиноведения личностями - одним из основателей петербургской школы византиноведения, немцем по происхождению, академиком А.А. Куником (1814-1899) и ректором Афинского университета, знаменитым греческим ученым Константином Папарригопулосом (1815-1891). За конкретными деталями переписки скрывается главная мысль о значимости для обеих стран новой научной дисциплины - истории Византии.

Отечественные сессии византинистов, 75-летие которых состоялось недавно, послужили важным фактором развития науки о Византии в стране и являются платформой для свободного общения ученых, представления и обсуждения актуальных результатов исследований. Текущий краткий обзор предоставляет анализ инфометрических показателей этих форумов научной коммуникации.

В статье рассматривается процесс становления церковного первенства в южной Галлии (первая половина V в.) и позиция по этому вопросу римских пап Зосима, Бонифация I и Целестина I. Авторитетный для галльских епископов Туринский собор 398 г. увязал церковно-административное деление с гражданским, утвердив юрисдикцию епископа-митрополита столицы гражданского диоцеза над митрополитами входящих в диоцез провинций. Когда возник спор о применении этих норм, арелатский митрополит Патрокл обратился в Рим. Папа Зосим (417–418) подтвердил привилегии кафедры Арля, но в корне изменил их обоснование: арелатский епископ удостоился юрисдикции над группой провинций не в силу административного статуса его города, а в качестве «преемника» апостола Трофима, по легенде проповедовавшего в этих землях. При этом Зосим свел полномочия митрополита к рукоположению епископов и контролю обращений клириков в Рим через предоставление рекомендательных писем. Однако папа Бонифаций I (418–422) демонтировал систему, установленную Зосимом, ограничив юрисдикцию арелатского митрополита его провинцией (со ссылкой на правила I Вселенского собора). Он также усвоил себе право утверждения судебных решений собора южно-галльских епископов и определения границ его юрисдикции. Требуя от митрополитов отчета о проведенных рукоположениях, он фактически включил их в свою юрисдикцию. Далее папа Целестин (422–432), подтверждая постановления своего предшественника, заявил о своем праве «духовного попечения» (cura spiritalis) над всеми христианскими общинами. Тем не менее попытки вмешательства римских пап в дела южной Галлии в рассматриваемый период провалились. Митрополиты диоцеза Семи провинций при поддержке местных элит игнорировали требования Рима и постепенно объединились под юрисдикцией епископа Арля.

В статье исследуется исторический и идейный контекст знаменитого послания папы Геласия I (492–496), составленного в 494 г. и адресованного императору Анастасию I (491–517). Это послание (12-е, согласно изданию А. Тиля) известно своим пассажем «Duo quippe», в котором папа ведет речь о различии светской и духовной властей и соответствующих полномочиях императора и «священников». Послание является одним из фундаментальных «программных» документов папства раннего Средневековья, оказавшим существенное влияние на последующее развитие идеологии папского первенства. Как следствие, существует обширная историографическая традиция, связанная с его изучением. Основным ее свойством является, с одной стороны, акцент на изучении влияния послания Геласия на последующую историю развития папской идеологии, а с другой — изучение его вне контекста целого ряда современных ему папских документов сходного содержания, возникших в контексте тех же исторических событий (прежде всего, речь идет о т. н. «акакианской», или «феликианской», схизме) и содержащих те же или схожие тезисы. Тем самым в рамках данной статьи проводится анализ общеисторического, прежде всего политического, контекста, оказывавшего влияние на возникновение как отдельных документов, так и отдельных идей, которые вместе характеризуют воззрения римских пап второй половины V в. на отношения светской и духовной властей и в более узком смысле — пап и императоров. С учетом всех этих обстоятельств появление послания Геласия «Famuli vestrae pietatis» уже не выглядит изолированным или уникальным явлением ни с содержательной, ни с событийной точки зрения. Вместе с тем оно оказывается последним в ряду и тем самым венчает собой схожие по содержанию папские документы, отстаивающие радикальную точку зрения на прерогативы папской власти в ее отношениях с государственной властью эпохи падения Западной Римской империи.

В статье показана роль русских иерархов Византийской церкви — архиепископа Петра и митрополита Кирилла II — в установлении прямых контактов между Апостольским Престолом и правителями Никейской империи, приведших к новому раунду переговоров об объединении Римской и Византийской церквей. Контакты, начатые архиепископом Петром, были продолжены папским посланником Иоанном де Плано Карпини на переговорах с русскими князьями Даниилом и Василько Романовичами. В переписке папы с князем Даниилом обсуждались наиболее спорные догматические вопросы, разделявшие позиции латинян и греков. Согласие папы на литургическое использование квасного хлеба, полученное русским князем, способствовало дальнейшему прогрессу церковно-союзных переговоров.

Статья посвящена мозаикам Ротонды в Фессалонике и их месту в истории раннехристианской живописи. Ансамбль не имеет точной датировки и не находит прямых аналогий среди известных нам памятников. В статье рассматриваются некоторые тенденции в искусстве V в., на основе которых предложена датировка ансамбля. В то же время мозаики Ротонды свидетельствуют о сложности и нелинейности выявленных закономерностей. Это позволяет говорить о принципиальной свободе в обращении с художественными средствами, функционирующими в раннехристианской живописи подобно риторическим приемам

В статье проводится почерковедческий анализ двух греческих патристических сборников: Слов Григория Богослова ГИМ, Син. греч. 62 (Влад. 145) и Гомилий Иоанна Златоуста Sinait. gr. 360. Устанавливается принадлежность основного минускульного текста, маюскульных заглавий и колонтитулов в обоих кодексах одному писцу (писец S), а орнаментальной декорации - одному художнику. Писец S отождествляется с писцом колофона 970 г., а также колонтитулов и заглавий в сборнике Слов Василия Великого Paris, BnF, gr. 497, основной текст которого переписан протоспафарием Никитой в 966 г. В оформлении синодального, синайского и парижского сборников принимал участие один художник. В результате исследования сделан вывод о связи трех рукописей с одной мастерской, скорее всего придворной, а также уточнена датировка Sinait. gr. 360 и Син. греч. 62 временем около 970 г. На основе изучения колофона на л. 321 об. и записи на л. 329 об. в Par. gr. 497 сделан вывод о вкладе и длительном пребывании этой рукописи в монастыре св. вмч. Георгия Ориата (Ригати) в Морфу на Кипре.

В статье делается попытка собрать воедино сведения о коллекциях, которые архимандрит Антонин (Капустин) составил во время руководства Русской Духовной миссией в Иерусалиме в 70-80-е гг. XIX в. Это большое и типичное для Святой Земли XIX в. собрание содержало памятники лапидарной эпиграфики, скульптуру, монеты и другие археологические предметы. Более всего в нем было вещей римского и византийского периодов. Часть этого собрания к настоящему времени оказалась в государственных музеях России и Израиля. Лучшие вещи идентифицированы и опубликованы. Часть предметов исчезла из коллекции, остальные сейчас недоступны для осмотра. Впрочем, фотографии и документы позволяют представить общий состав коллекции, создать род виртуальной описи. Развитие науки за более чем столетие допускает также атрибуцию предметов, включение их в историко-культурные контексты, выделение подделок. То, что часть вещей подробно не описаны и пока недоступны для анализа, не мешает общей оценке коллекции, которая в ее нынешнем виде не представляет серьезной научной ценности. Однако предметы могут быть полезны для организации выставок, а их анализ помог бы обучить новое поколение российских ученых, которые готовы принять участие в составлении подробного каталога.

В статье вводится в научный оборот вторая часть медицинского трактата «Об энергиях и болезнях душевной пневмы» придворного врача середины XIV в. Иоанна Актуария. Ранее трактат Иоанна Актуария не переводился ни на один европейский язык, это первая публикация на современном языке, обеспеченная лингвистическим и контекстуальным комментарием. На основании данного трактата можно рассмотреть особенности византийской медицинской науки, диетологии и фармакологии, а также общие представления о человеке и его функционировании.

В статье исследуются социальные связи Синесия Киренского на материале его писем. Используя метод анализа социальных сетей, автор классифицирует адресатов и выявляет степень их близости к Синесию; с помощью социально-антропологического метода выясняется, как функционировали социальные связи Синесия в рамках различных стратегий: покровительства, лидерства и дружбы. Автор приходит к выводу, что Синесий применял одинаковые социальные паттерны как в светской, так и в церковной среде. Проведенное исследование позволяет констатировать достаточную высокую степень социального влияния провинциального куриального мира, ярким представителем которого является Синесий.

Статья посвящена изучению споров вокруг уточнения даты празднования Пасхи в понтификат Льва Великого (440-461). Два раза за период своего правления, в 444 и 455 гг., из-за расхождения между римской и александрийской пасхалиями папа Лев был вынужден обсуждать с Александрийской Церковью точную дату празднования Пасхи. На основании свидетельств, содержащихся в письмах папы Льва и его корреспондентов, анализируются причины, по которым в обоих этих случаях папа был вынужден уступить авторитету александрийской традиции. Кроме того, анализируется контекст межцерковных и церковно-государственных отношений, на фоне которых протекали эти споры, а также уточняются их этапы. В работе проводится анализ письма Протерия Александрийского, содержащего разъяснения по поводу александрийской пасхалии, а также подробно анализируется содержание пасхалистического трактата Виктория Аквитанского, в котором последний предпринял попытку согласовать римский и александрийский способ исчисления даты Пасхи. Обосновывается предположение о том, что работу над своим трактатом Викторий начал в 454 г. после получения письма от римского архидиакона Илара, составленного между январем и апрелем того же года. На основе анализа роли императора Маркиана (450-457) в этом споре авторами делается вывод о том, что фактически папа Лев подчинялся решениям императора по вопросам церковной жизни.

Данная статья рассматривает три важных аспекта организационной структуры византийской армии в период правления Ираклия, во время военных кампаний против персов: 1) мятеж генерала Коментиола против Ираклия и влияние этого мятежа на развитие ближневосточной армии Византии; 2) первоначальный состав армии Опсикий, размещавшейся в Константинополе и 3) ранг и правовое положение войсковых подразделений, оборонявших ближневосточную границу империи от персидских вторжений в 610-614 гг. Автор привлек сведения нарративных источников («Жизнь Феодора из Сикеона», «Пленение Иерусалима», «Чудеса св. Анастасия» и др.) и эпиграфических документов (надгробные эпитафии из Константинополя, опубликованные в 1995 г.). На основании данных текстов автор пришел к выводу о том, что мятеж Коментиола оказал негативное влияние на дальнейшее развитие ближневосточной армии Византии: многие ее подразделения после 610 г. переместились в Малую Азию, поэтому численность данной армии значительно уменьшилась. После 610 г. Ближний Восток защищали небольшие гарнизоны численностью до 500 человек в каждом. Тем не менее с начала 10-х гг. VII в. начинается постепенное возвышение армии Опсикий. Автор показывает, что ее первоначальный состав включал в себя гвардейские дворцовые подразделения, дислоцировавшиеся в византийской столице, а именно: дворцовые схолы, корпус экскувиторов, отряды вукеллариев, федератов и некоторые соединения бывших центральных экспедиционных армий, так-же размещавшихся в Константинополе.

Настоящее исследование является прямым продолжением опубликованной в журнале «Византийский временник» (2017. Т. 101) статьи «Пределы церковно-канонической юрисдикции и протектората Двинского католикосата в условиях византийско-иранского противостояния». Автор выявляет полные списки епархий, которые в условиях арабо-византийского противостояния (VII-IХ вв.) функционировали в землях Великой Армении, Малой Армении, Месопотамии Армянской и Кавказской Албании и принадлежали трем антихалкидонитским церквям - Армянской, Албанской и Сиро-яковитской. В результате автору удалось реконструировать территорию, которая находилась под церковно-канонической юрисдикцией и протектората Двинского католикосата Армянской Церкви, а также установить новый статус Партавского католикосата Албанской Церкви. Исследование базируется как на многочисленных восточных литературных памятниках раннесредневековой историографии и географии, так и на сохранившихся архивных материалах VI-VIII вв. на древнеармянском языке грабар - актов и протоколов, созываемых в Великой Армении и Албании церковных соборов, а также эпистолярных документов.

В статье ставится проблема «культурной памяти» и ее роли в византийском интеллектуализме. В качестве частного примера анализируются концепции Ирана (Персии), обнаруживаемые в византийской письменности с IX по XV в. В этой связи подробно обсуждается содержание византийской культурной памяти и механизмы ее реактуализации в византийской интеллектуальной повседневности. Автор показывает, что в актуальном сознании византийцев существовало несколько независимых идей «Персии», часть из которых продуцировалась именно культурной памятью, а другие являлись отражением текущей действительности, пропущенной сквозь призму памяти. Присутствие в византийском сознании нескольких параллельных концепций Ирана позволяют поставить вопрос о многолинейности византийского сознания в противоположность однолинейности современных аналитических стратегий.

В статье анализируется содержание кодекса 76 афонского монастыря Эсфигмен и делается попытка выявить возможный состав рукописей, послуживших основой для каждого из его разделов. Это позволяет судить о характере работы переписчиков, отбиравших материалы для сборников церковных поучений в поздневизантийский период.

Предмет настоящего исследования - двусторонний свинцовый медальон-евлогия с изображением свв. Константина и Елены, стоящих возле Животворящего креста, и евангельской сцены Благовещения. Иконографические особенности изображения позволяют датировать ее средневизантийским периодом конца X - начала XII в. Это время, когда евангельские сцены, следуя раннехристианским тенденциям, оказываются среди предпочтительных изображений на ампулах и различных по виду евлогиях. Они успешно имитируют реликварии, но не содержат реликвий, сами становясь таковыми. Они превращаются в сувениры, несущие изображения различных религиозных сцен, и производятся в центрах, связанных с византийским культурным кругом. Можно предположить, что данную евлогию носили как медальон на груди. Оказавшаяся в окрестностях средневекового Дристра свинцовая евлогия свидетельствует о распространении в X-XI вв., в период, когда Константинополь занимал место главного паломнического центра с наибольшим количеством христианских реликвий, паломничеств не только на Восток, в Святую Землю, но и в столицу Византии.

Материал греческих иллюминированных рукописей IX-X вв. позволяет судить об этапах эволюции византийской книжной декорации: от нерегулярного декора через переходный период к сложению регулярной декоративной системы. Одним из признаков нерегулярной декоративной системы служит наличие колофонов с повтором заглавия, причем с преобладающим художественным акцентом на окончании текста по сравнению с началом следующего. Аналогичную функцию выполняет и специфический декоративный элемент - коронис. Термин заимствован из папирологии, где используется для обозначения особых фигур, отмечающих параграфы. В статье рассмотрена типология этого элемента в унициальных библейских кодексах и ее отражение в минускульных рукописях IX- X вв. Рудименты корониса в рукописях переходного периода описаны на примере кодексов в российских собраниях, таких как Лествица 899 г. (ГИМ, Син. греч. 145) и Гомилии Иоанна Златоуста (ГИМ, Син. греч. 110).

В статье публикуются фотографии росписей храма в Пархали и Ишханского собора в Тао, выполненные экспедицией Н.Л. Окунева в 1917 г. и хранящиеся ныне в ФО НА ИИМК РАН в Санкт-Петербурге. Эти росписи до настоящего времени были известны исследователям лишь в общих чертах по другим описаниям и фотографиям. В течение последнего столетия росписи Пархали были скрыты под побелкой, а росписи Ишхани были частично утрачены. На основе материалов экспедиции Окунева предлагается более точная и полная реконструкция иконографических программ этих ансамблей.

В статье рассматривается опыт взаимодействия Русского археологического института в Константинополе и Всероссийских археологических съездов Московского археологического общества в 90-х гг. XIX в. Источниковой базой работы стали опубликованные делопроизводственные материалы археологических съездов. Автор отмечает значение археологических съездов для решения организационных вопросов (учреждение института, финансирование, популяризация его исследований в академической среде). На конкретных примерах показаны формы участия сотрудников института в работе съездов, охарактеризованы темы докладов и отражена реакция участников заседаний.

В статье содержится публикация уточненного греческого текста небольшого анонимного византийского комментария на Божественную литургию, составленного в XI в. или даже ранее. Этот текст никогда никем не анализировался, поэтому настоящая публикация фактически вводит его в научный оборот. Публикация комментария сопровождается его переводом на русский язык и обсуждением вопросов времени и места возникновения памятника и особенностей его содержания. Литургические реалии, описанные в комментарии, позволяют уверенно включить его в средневизантийский контекст. Большой интерес представляет проведенная в комментарии параллель между пространством христианского храма и человеческим телом - применительно к языческой архитектуре эта параллель была известна еще Витрувию, но среди христианских литургических толкований такая параллель ранее была хорошо известна лишь в латинской традиции (в частности, она присутствует в популярнейшем «Rationale Divinorum officiorum» Гийома Дюрана).